Г.Е. Свистун. Фортификация городища Верхний Салтов

Опубликовано: Свистун Г.Е. Фортификация городища Верхний Салтов // Степи Европы в эпоху средневековья. Т.7. – 2009. – С. 459–478.

За более чем столетнюю историю изучения Верхнесалтовского археологического комплекса почти все исследователи, которые работали на этом памятнике, в той или иной мере уделяли внимание фортификациям городища. На сегодняшний день существует довольно весомый за объемом накопленный материал относительно защитных сооружений данной крепости. Но, к сожалению, до этого времени так и не появилось работы, которая бы обобщила и подвела итоги их многолетнего изучения. Верхнесалтовский археологический комплекс, из которого во многом началось изучение салтово-маяцкой культуры, и который должен был бы стать эталонным относительно памятников данной культуры, заслуживает в этом плане особого внимания. Касается это, в частности, и фортификаций расположенного здесь городища. Так и не были даны окончательные ответы на целый ряд вопросов, связанных с конструкцией и устройством оборонительных сооружений рассматриваемого памятника. Осложняющим фактором изучения городища является разрушительное воздействие на памятник антропогенного фактора. Раннесредневековые сооружения и культурный слой начали подвергаться интенсивному разрушению со времени возобновления жизни на его территории в позднем средневековье.

Использование территории городища в исторической ретроспективе

Городище в с. Верхний Салтов (рис.1) было известно составителям "Книги Большому Чертежу" – дьякам Разрядного приказа Московии Лихачеву и Данилову, которые за велением московского царя Михаила Федоровича в 1627 г составили карту его владений и близлежащих к ним земель. На данную карту, в частности, были нанесены старые городища, которые, надо полагать, не утратили к тому времени ценности в военно-стратегическом отношении. Среди таких пунктов оказалось и Верхнесалтовское городище, которое было названо в тексте вышеуказанного памятника письменности Салтановским: «А ниже Салтановского колодезя, на Донце, городище Салтановское, от колодезя с версту» (Книга Большому Чертежу, 1950, с.70).

В период колонизации территории Слобожанщины в XVII-XVIII вв Верхнесалтовское городище вызывает постоянный интерес как пункт контроля расположенных в непосредственной близости переправ через реку Северский Донец. В 1639 г городище было отдано переселенцам – черкасам, возглавляемым Яковом Остряницей, но через два года снова опустело (Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Т.VII. Малороссия, 1903, с.258). В указанный короткий период в районе Верхнесалтовского городища устраивается Салтовский бортницкий ухожий юрт, отданный московским царём Михаилом Фёдоровичем во владение чугуевским черкасам, возглавляемым Яковом Остряницей. После ухода черкас в 1641 г данное место снова фигурирует в письменных документах как городище. Ввиду необходимости постоянного контроля над татарскими бродами в 1642 г белгородский воевода назначает 35 человек стражи, которые группами по несколько человек несли дозорную службу на салтовских перелазах. В 1643 г под Верхнесалтовским городищем произошел бой с татарским отрядом, который намеревался убежать от преследователей – чугуевцев после неудачного набега. Со списка белгородского воеводы 1658 г известно, что на Верхнесалтовском городище несут дозорную службу чугуевцы в количестве 35 человек (Бабенко А.В., 1907, с.439-442). Таким образом, с момента ухода черкас Якова Остряницы на Верхнесалтовском городище присутствует небольшая сменяющая друг друга группа дозорных.

Начало второго этапа освоения рассматриваемой территории в период позднего средневековья относится к 1659 г: на место развалин древней крепости переселились, согласно царскому указу, 670 черкас во главе с атаманом Иваном Семеновым. По просьбе переселенцев выстроить на месте старого каменного города новые оборонительные сооружения с целью защиты от татарских нападений вышло царское разрешение на построение крепости. Слобожане максимально использовали остатки салтовских фортификаций, проведя свою линию обороны по "срединному" валу городища. (Багалій Д.І., 1993, с.32, 58).

Разрушения остатков раннесредневекового памятника, в том числе и укреплений городища, вследствие антропогенного воздействия вышеупомянутыми действиями не ограничились. Со временем, когда стратегическое значение Верхнесалтовской крепости нового времени было утрачено, камни, послужившие строительным материалом фортификационных сооружений различных исторических периодов, начали интенсивно разбираться на строительные потребности местными жителями. Также они вывозилось в Харьков, в частности, для обкладки берегов реки во время строительства Лопанского моста, который начали сооружать в 1783 г (Багалей Д.И., Миллер Д.П., 1993, с.210). Ко всему прочему  во вт. пол.XX в территория городища была частично застроена частными домовладениями. Застройка территории городища носит особенно интенсивный характер в последнее десятилетие. В результате на настоящий момент исследователи имеют возможность изучать лишь незначительную часть фортификаций относительно общего плана.

История изучения городища

Впервые внимание исследователей к Верхнесалтовскому городищу было привлечено в конце XIX века. В протоколах XI археологического съезда содержится вопрос относительно исследований Салтановского (Салтовского) городища (Ляпушкин И.И., 1961, с.199, 200).

Первым исследователем Верхнесалтовской крепости стал местный учитель В.А.Бабенко. Ему принадлежит краткое описание остатков защитных сооружений, составление плана цитадели городища (рис.2) и проведение первых раскопок оборонительных сооружений крепости (Бабенко, 1907, с.438, 451, рис.57; 1914, с.464-470).

На внутреннем дворище цитадели проводил раскопки Н.Е.Макаренко (Макаренко Н.Е., 1906, с.142-144).

Более или менее основательные исследования защитных сооружений начинаются после окончания Второй мировой войны. В 1947-1948 гг харьковский ученый С.А.Семенов-Зусер осуществил несколько разрезов валов на всех трех линиях обороны старинной крепости (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.50-56). Эти материалы были частично опубликованы Б.А.Шрамко (1962, с.268, рис.103). К сожалению, на данный момент чертежи раскопов в отчетной документации относительно работ, проведенных С.А.Семеновым-Зусером, отсутствуют. Лишь один из них в своё время нашел свое место в вышеупомянутой публикации Б.А.Шрамко. В отчёте учёного содержится лишь описание исследованных участков, сделанное автором раскопок, которые дают представление относительно результатов проведённых исследований. Лишь в незначительной мере удалось восполнить данную утрату, изучив полевые дневники С.А.Семенова-Зусера, в которых, помимо прочего, содержатся и отдельные прорисовки исследованных им укреплений (НА МАЭСУ, Ф. № 1. Опись № 1. Архив С.А.Семёнова-Зусера).

Разведки на городище в 1957 г проводила С.А.Плетнёва (1957, с.3-5).

Широкомасштабные исследования укреплений юго-восточной части городища были проведены в 1959-1961 гг Кочетокской экспедицией Института археологии АН УССР под общим руководством  Д.Т.Березовца (Ветштейн Р.И., 1961, с.1-20, 39, 40). Итоги данных исследований были подведены в статье О.В.Иченской (1980, с.101-109).

Исследования последних лет были связаны с именами харьковских исследователей В.В.Колоды, Н.В.Черниговой, а также автора данной работы, которые занимались раскопками цитадели в 1998-2002 и 2004 годах (Колода В.В., Чернигова Н.В., 1998; Чернігова Н.В., 1999; Чернигова Н.В., 2000; Чернигова Н.В., 2001; Колода В.В., Крыганов А.В., Михеев В.К., Ряполов В.М., Свистун Г.Е., Тортика А.А., 2004, с.10-17). На доступном до недавнего времени и относительно хорошо сохранившемся западном участке линии обороны цитадели планировалось продолжение исследований в последующие полевые сезоны. Но строительный бум последних лет привёл к тому, что данная площадь городища была застроена, чем частично был уничтожен культурный слой, а прилегающая территория Верхнесалтовской цитадели оказалась в границах частных землевладений.

Архитектурно-пространственная характеристика крепости

Накопленный материал дает возможность представить общее архитектурно-пространственное планирование укреплений таким образом.

Салтовское население выбрало для возведения своих укреплений высокий участок коренного правого берега р. Северский Донец, который возвышается над поймой на высоту около 20 метров (рис.1, 3). Останцеподобное плато, на котором была построена Верхнесалтовская крепость, имело хорошие природные характеристики относительно защитных функций, которые были максимально использованы. Визуальный обзор местоположения городища и анализ старинных письменных источников позволили установить трассы прохождения оборонительных сооружений раннесредневековой крепости. Во время их строительства территория укрепления испытала ряд характерных антропогенных изменений, которое отобразилось на ландшафте и прослеживается к настоящему времени. К сожалению, застройкой и перепланированиями разных времен на сегодняшний день фортификации городища были в значительной мере повреждены, а на отдельных участках полностью уничтожены. Границы цитадели фиксируются на поверхности обрывами коренного мыса, на котором было построено Верхнесалтовское городище, и остатками старых рвов и валов, которые фрагментарно сохранились. Местонахождение старинных рвов также отмечается проседанием грунта и разрушениями фундаментов и стен современной застройки.

На сегодняшний день в распоряжении исследователей имеется несколько планов Верхнесалтовского городища. Авторство первого плана принадлежит В.А.Бабенко (Бабенко В.А., 1907, с.451, рис.57) (рис.2). Исследователь графически обозначил лишь территорию цитадели городища. Но, несмотря на это, его план представляет значительный интерес в силу зафиксированных на нём элементов фортификации и общей планировки, которые на настоящий момент визуально не прослеживаются либо были уничтожены. В частности, благодаря данному плану были зафиксированы наличие эскарпа и каменного оборонительного сооружения цитадели со стороны поймы реки, позднесредневековый тайный ход к воде, а также обозначено место воротного проёма укрепления.

В 1947 г во время работы экспедиции С.А.Семенова-Зусера был составлен план и прорисовка ландшафта со стороны реки городища и прилегающей к нему территории с нанесением известных к тому времени памятников и объектов, составляющих археологический комплекс (НА МАЭСУ, Ф. № 1. Опись № 1. Архив С.А.Семёнова-Зусера) (рис.3).

План цитадели крепости содержится в отчете Кочетокской экспедиции 1959-1961 годов (Ветштейн Р.И., 1961, черт. № 21).

Также планы городища, различающиеся между собой, приведены в работах С.А.Плетневой (1960, с.10, рис.4, 2; 1967, с.26, рис.7, 3).

Ныне восточная часть городища подмывается водами искусственного водохранилища (рис.1). До затопления поймы Северского Донца плато, на котором расположена крепость, отстояло от русла реки на 120-130 м у юго-восточной оконечности и на 400-450 м у северо-восточной оконечности. Непосредственно у обрывистого края городища располагались речные старицы, свидетельствующие о том, что некогда русло Северского Донца проходило у подножия возвышенности. С южной и северной сторон городище окаймляют полукругом овраги, образуя седловину с напольной стороны крепости. С северо-западной стороны городища наблюдается небольшое возвышение на фоне обширного понижения окружающего ландшафта местности. Помимо практически отвесного восточного края крепости, выходящего к реке, довольно крутой склон имеет северная оконечность плато, обращенная к оврагу. Относительно пологий склон расположен с южной стороны возвышенности. С этой стороны расположено второе – южное – дворище городища, ограждённое грунтовым валом. Указанное дворище и цитадель, расположенная с северной стороны верхней площадки возвышенности, образовывали внутреннюю двухсекторную крепость. Цитадель была ограждена валом с четырёх сторон и представляла собой наиболее укреплённую часть городища. Примыкающее к ней с юга дворище носило, скорее всего, вспомогательный характер ввиду недостаточных защитных свойств возвышенности на данном участке. Верхняя площадка городища имеет уклон в сторону поймы реки.

С западной и северной сторон к городищу примыкает обширное селище, образующее посад крепости. Находки лощеной керамики отмечались и в ныне затопленной Печенежским водохранилищем пойме реки к северу от городища. На правом берегу размещается ряд могильников с захоронениями в катакомбах. Напротив правобережного скопления салтовских памятников на сегодняшний день известны салтовские поселение и могильник с ямными захоронениями на левом берегу Северского Донца.

Верхнесалтовское городище занимает свое место в общей системе укреплений салтовской линии обороны, которая проходила по высокому правому берегу р. Северский Донец и состояла из ряда подобных ему городищ (рис.4). Крепости северскодонецкой линии укреплений расположены, как правило, на расстоянии прямого визуального контакта и концентрируют вокруг себя так называемые гнезда салтовских неукрепленных поселений – селищ (Винников А.З., Плетнёва С.А., 1998, с.32).

С восточной стороны, которая находится со стороны поймы реки, оборонительные сооружения состояли из одной линии обороны. Они включали в себя эскарп и вал, построенные в районе расположения цитадели. Со стороны обрывистого берега эскарпирование к настоящему времени не прослеживается. Лишь на плане В.А.Бабенко, опубликованном в 1907 г, со стороны поймы реки обозначены оборонительные сооружения, названные "лицевая сторона крепости". На примыкающем к ней с южной стороны внешнем дворище оборонительные сооружения со стороны поймы реки не зафиксированы.

С напольной стороны внутренняя площадь городища была обнесена тремя линиями обороны, которые состояли из двух внешних грунтовых и непосредственно цитадели, для возведения которой был использован песчаник. Данный прием глубоко эшелонированной системы обороны, судя по другим фортификационным пунктам салтовцев, есть обычным для них в деле организации обороны (Афанасьев Г.Е., 1987, с.88-132).

На территории прилегающего к городищу селища, имеющего культурные отложения раннего и позднего средневековья, была прослежена ещё одна линия обороны (рис.12). Она состояла из приземистого небольшого вала и глубокого, по-видимому, трапециевидного в профиле рва. Раскопы III, IV и V были заложены к северу от городища на границе селища-посада, который данной линией обороны ограничивался. К сожалению, данный рубеж не был до конца исследован. Это обстоятельство затрудняет его культурно-хронологическую интерпретацию и выяснение примененных строительных приемов. Вал носил грунтовой характер и, по словам исследователя, "был очень низок".  Раскоп V был разбит по гребню вала с целью выявления деревянной стены, но после прохождения первого штыка остатков конструкции найдено не было, после чего раскоп был заброшен. В раскопах III и IV проводились исследования рва. В раскопе III ров едва прослеживался. Наиболее информативными оказались работы, проведенные в раскопе IV. В результате было выяснено, что в верхней части ров имел гумусное заполнение. Ниже шел слой намывной желтоватой глины, который глубже сменялся слоем зеленоватой глины. Еще ниже залегала материковая комковатая глина с желтыми вкраплениями. На поверхности прослеживалась гумусная прослойка, отмечающая, по мнению исследователя, поверхность древнего рва. Раскоп был доведен до глубины 4,50 м, не достигнув дна рва. Таким образом, ни ширину, ни глубину данного элемента фортификации установить не удалось (Брайчевская А.Т., 1961, с.41,42, черт. № 27, 28). Нельзя отрицать, что данная линия обороны возникает еще в раннем средневековье. Но, возможно, она служила и границей Салтовского городка в XVII-XVIII веках.

Вопрос о башнях в фортификациях Верхнесалтовского городища

Довольно много внимания было уделено исследователями вопросу относительно присутствия в фортификациях Верхнесалтовского городища башен. Анализируя результаты исследований разных лет, как непосредственно на данном памятнике, так и на других салтовских городищах в данном регионе, следует отметить, что несомненных остатков вышеупомянутых сооружений в линиях обороны за всю историю изучения салтовских фортификаций, расположенных в лесостепной зоне Северского Донца, выявлено не было. Учитывая физические свойства строительного камня, устройство башен в линиях обороны цитаделей едва ли было осуществимой задачей, так как доступный в те времена для добычи и использования камень, который распространен в данной местности – песчаник – есть мало пригодным для таких сооружений (Турлей Г.Ф., 1936, с.146-194; Свистун Г.Е., 2007, с.403-416.). Маленькая физическая прочность данного материала ставит под сомнение не только утверждение относительно присутствия башен, но и предположение некоторых исследователей относительно довольно высоких крепостных стен на данном круге памятников. Местный песчаник не мог выдерживать большой нагрузки, что делало невозможным возведение башен, в которых давление на нижние ряды кладки было бы еще большим, чем в кладках стен. Этот недостаток доступного для строительства камня, по всей видимости, диктовал общую конструкцию защитных сооружений, заставив салтовских строителей отказаться от возведения высоких крепостных стен.

В научной литературе мы наблюдаем отсутствие единства мнения относительно вопроса внешнего вида и высоты защитных сооружений. А.З.Винников и С.А.Плетнева считают, что это были обычные двухпанцирные стены, в целом подобные укреплениям Правобережного Цимлянского и Маяцкого городищ (Винников А.З., Плетнева С.А., 1998, с.32; Плетнева С.А., 2000, с.27-32, 243, рис.3). Р.И.Ветштейн усматривает в остатках защитных сооружений Верхнесалтовского городища высокие стены, на которые и была, по её мнению, рассчитана довольно крепкая нижняя часть исследованных ею стен (1961, с.16). Б.А.Шрамко высказывает мысль, что такие стены не могли быть высокими (1962, с.268). Вероятно, наиболее близок к истине Г.Е.Афанасьев, высказав предположение, что укрепления городищ этого типа представляли собой валы с "одеждами крутостей" (1987, с.113). К тому же исследованиями одного из углов Верхнесалтовской крепости, которые проводил А.С.Семенов-Зусер и имевшие целенаправленный характер поисков башни, не обнаружили ее остатков (1948, с.53).

По мнению Р.И.Ветштейн (1961, с.11,12, черт. №24) и О.В.Иченской (1980, с.104,105, рис.2), Кочетокской экспедиции удалось обнаружить одну из башен в юго-восточной части цитадели. Авторы принимают за остатки башни постройку, найденную в 10 м севернее юго-восточного угла третьей линии обороны. Данная постройка примыкала с наружной стороны к облицованному камнем валу и состояла из каменной кладки, имевшей в длину размеры 5,90 м по линии север – юг и 3,20 м по линии восток – запад. Толщина стен, сложенных из таких же плит, как и облицовка оборонительного вала, составляла 0,50 м. Они были прослежены сохранившиеся на высоту 2, 3 нижних рядов кладки. Внутреннее заполнение периметра рассматриваемой конструкции было заполнено хорошо утрамбованной глиной, покрытой большими обгорелыми угольными пятнами. По мнению автора раскопок, данные пятна могли представлять собой следы пожарища. Указывая на характер пола внутри данной постройки, тем не менее, Р.И.Ветштейн отмечает, что невозможно выяснить – на какой высоте начиналось внутреннее помещение и существовало ли оно вообще. В подтверждение своим выводам относительно интерпретации найденной ею постройки как башни она приводит сведения из работы В.А.Бабенко о наблюдавшихся в XIX в расширениях фундамента на углах цитадели (Ветштейн Р.И., 1961, с.12). Но данные расширения, по сведениям В.А.Бабенко (1914, с.468), наблюдались именно на углах, а не вдоль стен, что не дает оснований соотнесения исследованной постройки у восточной стены с башней. Однако на плане В.А.Бабенко (рис.2) мы наблюдаем неких 8 прямоугольных выступов, расположенных через неравные промежутки на всём протяжении линии обороны цитадели с восточной стороны. Крайние из них размещены по углам, но при этом выдвинуты лишь в восточном направлении, что, в принципе, противоречит правилам расположения башен. О назначении данных конструктивных элементов мы можем лишь догадываться. Но если предположить, что один из них был обнаружен Р.И.Ветштейн, то общие параметры и характер конструкции, на наш взгляд, может быть интерпретирован как контрфорс либо выдвинутая в сторону обрыва боевая площадка для ликвидации зоны тени обстрела в пойме реки, а также могла использоваться в качестве сигнальной площадки. На это могут указывать зафиксированные Р.И.Ветштейн угольные пятна. Возможно, что данное сооружение выполняло указанные функции одновременно.

Отсутствие башен в фортификациях салтово-маяцких крепостей северскодонецкой лесостепи свидетельствует об уровне развития воинской тактики того времени и характеризует в целом приёмы организации обороны, не предполагавшей штурма, а в крайнем случае рассчитанной на осаду либо пережидание опасности при появлении врага на окружающей территории.

Вопрос о воротах крепости

Ворота крепости были отмечены еще на первом плане городища, составленном В.А.Бабенко (рис.2). Они располагались в юго-западной части третьей линии обороны и вели к колодцу, находившемуся с западной стороны крепости за пределами укреплений цитадели. Поисками ворот целенаправленно занималась Р.И.Ветштейн (1961, с.9). С этой целью были заложены раскопы на северо-западном участке третьей линии обороны, где рельеф местности предполагал наличие въезда в цитадель. Но на данном месте были обнаружены остатки забутовки из прослоек глины и камней общей протяженностью до 4,0 м и шириной 3,20 м. Также была предпринята попытка отыскания въезда в юго-западном углу цитадели, где Р.И.Ветштейн наблюдала отличительную массивность в сравнении с остальной линией обороны с южной стороны. Но и на этом участке ворота не были обнаружены. Как мы видим, сведениями, предоставленными нам В.А.Бабенко (1907, с.438; 451, р.57), Р.И.Ветштейн не воспользовалась. На месте, указанном на плане первоисследователя городища, в 2002 г. Н.В.Черниговой был заложен раскоп в южной части западной линии обороны цитадели и дообследован автором данной работы в 2004 г. (Колода В.В., Крыганов А.В., Михеев В.К., Ряполов В.М., Свистун Г.Е., Тортика А.А., 2004, с.10-57). Остатки воротного проема были выявлены на указанном участке и частично археологически исследованы (рис.11). В частности, была обнаружена столбовая яма, в которой, по всей видимости, размещался один со столбов ворот на линии продольной оси вала цитадели. Общая конфигурация ямы округлая в плане. К закругленному дну яма сужается. Глубина от нижнего горизонта подстилающего стену слоя, где она и начинала фиксироваться – 1,10 метра. Диаметр верхней части ямы составляет около 2,0 м. Яма большей частью выходила за пределы раскопа под внешний скат вала, поэтому полностью обследована не была. Судя по взаиморасположению ямы и внутривальной кладки она была вырыта до постройки вала. Внутривальная кладка перекрывала часть вырытой до того ямы, что относительно датирует время строительства ворот.

Можно предположить, что помещённый в большую яму, по всей вероятности, массивный столб ориентировал на расположение внутривальной кладки, которая подходила к воротному проему с южной, обследованной стороны, и состояла из чередующихся рядов песчаника и слоёв глины. Проем ворот был заполнен мешаным грунтом, содержавшим мелкую песчаниковую крошку. Никаких включений материалов, которые могли бы относиться к более позднему времени, нежели VIII-X вв, в заполнении ворот не обнаружено, что говорит в пользу раннесредневекового происхождения данного въезда. К сожалению, северную часть конструкции исследовать не представлялось возможным. Поэтому не установлена общая ширина проема и прочие конструктивные детали.

Выявленные фрагменты воротного проема находились с восточной стороны от колодца, который также был отмечен на плане Бабенко и его остатки существуют до сих пор.

Первая линия обороны

Первая линия обороны Верхнесалтовского городища (рис.1, 5), исследовалась А.С.Семеновым-Зусером в 1947 и 1948 гг на южном и В.В.Колодой совместно с Н.В.Черниговой в 1998 г на северном участках (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.57, 58; Колода В.В., Чернигова Н.В., 1999, с.8, табл.1; Чернигова Н.В., 1999, с.221, 222, рис.1).

Рассматриваемый оборонительный рубеж построен по системе ров – вал. Линия обороны опоясывала по периметру всю площадь городища со стороны поля. Сравнительно с другими первая линия являлась наиболее длинной. На южной стороне городища третья линия отстояла от юго-восточного угла цитадели на 165,0 метров. В южной части вал имел ширину до 7,0 м и высоту по внешнему склону до 5,0 м, а в западной части – ширину 6,20 м и высоту по внешнему склону до 8,0 метров (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.52).

Следует отметить, что относительно раскопа 1948 г, получившего название В₃-48 и заложенного на этом же участке несколько западнее от В₃-47, в отчетной документации данные отсутствуют.

Поперечный разрез первой линии обороны на южном участке (раскоп В₃-47), осуществленный С.А.Семеновым-Зусером в 1947 г, позволил изучить стратиграфический профиль. Последний показал, что первоначально ширина вала не превышала, по мнению исследователя, 3,0 метров. Его ширина на момент исследований, достигавшая 7,0 м, объяснялась расползанием грунтовой конструкции. С.А.Семенов-Зусер отнес сооружение данной линии обороны к XVII в на основании встречавшейся в раскопе позднесредневековой керамики. При этом не было найдено явных салтовских материалов. Также исследователем были отмечены наличие в насыпи следов обожженной глиняной обмазки (Семенов-Зусер, 1948, с.57). Так или иначе, но наличие в раскопе С.А.Семенова-Зусера позднесредневековой керамики лишь подтверждает указание письменных источников о прохождении здесь стены слобожанской крепости. Но данный факт не отрицает, что первоначально данная линия обороны была создана в раннем средневековье, о чём свидетельствует и указание 1659 г ставить крепость по "срединному", уже существовавшему на тот период, валу (Багалій Д.І., 1993, с.32, 58). Необходимо отметить, что раскоп В₃-47 был разбит на месте окопа Второй мировой войны (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.57) и поэтому невозможно было получить полноценной планиграфической картины.

Исследования первой линии обороны на северном участке городища, проведенные в 1998 г (Колода В.В., Чернигова Н.В., 1999, с.8, табл.1; Чернигова Н.В., 1999, с.221, 222, рис.1), выявили следующие конструктивные особенности рассматриваемых фортификаций. Вал был насыпан на склоне возвышенности из однородной массы желтой глины. На момент исследований ширина насыпи вала лежала в пределах 3,50 метров. По-видимому, ширина насыпи вала изначально не превышала 2,50 метров. Данное предположение основывается на обязательном наличии между валом и рвом, расположенным ниже по склону, бермы, ширина которой, скорее всего, фиксируется перепадами угла наклона по материку. Ее длина составляла не более 1,0 метра.

Цветовая гамма глины, из которой состоял вал, позволяет сделать предположение, что грунт насыпи был подвержен термическому воздействию (прокаливанию) с целью придания ей большей прочности. Аналогичный приём применялся в данном регионе роменским населением, а также при строительстве укреплений в период раннего железного века (Свистун Г.Е, Чендев Ю.Г., 2002-2003, с.130-135; Гречко Д.С., Свистун Г.Е., 2004, с.112). Тем более укрепление грунта насыпи было необходимым, учитывая расположение вала на довольно крутом уклоне, составлявшем около 30⁰. Возможно, что и на южном участке первой линии обороны, изученном С.А.Семеновым-Зусером, также имел место аналогичный термический прием укрепления насыпи вала ввиду указания исследователя о наличии прослеженных в грунте следов обожженной обмазки (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.57). К сожалению, других характеристик грунта он не приводит.

Во время раскопок на северном и южном участках городища никаких остатков деревянных или иных конструкций в теле насыпи не выявлено. Но, те не менее, анализируя основные конструктивные элементы первой линии обороны на северном участке городища, можно с достаточной достоверностью предположить, что с фронтальной стороны вала была деревянная закладная конструкция, которая одновременно служила защитным бруствером для защитников и поддерживала внешнюю сторону грунтовой насыпи. В таком случае вал имел, вероятно, фронтальную вертикальную стенку, которая переходила в защитный бруствер. Отсутствие столбовых ямок от деревянной конструкции может быть объяснено не достаточной шириной раскопочной траншеи. На южном участке ширина исследовательской траншеи составляла 1 м. На северном участке – 2 метра.

Тело грунтового вала служило одновременно и пандусом и боевой площадкой для защитников. Высоту вала и бруствера перед ним можно ориентировочно высчитать, пользуясь общими принципами построения древних фортификаций. В частности, одним из правил было условие обеспечения отсутствия так называемой зоны тени, то есть пространства перед валом, которое нельзя  было бы обстреливать с высоты, на которой располагались стрелки. Таким образом, из уровня ведения боя должно было просматриваться дно рва, а уклон эскарпа должен был быть, по крайней мере, на одной линии с уровнем бойниц. При соблюдении данного условия реконструкцию линии обороны можно представить таким образом, что высота вала с деревянными конструкциями составляла около 2,50  метров (рис. 13).

Ров первой линии обороны имел в профиле трапециевидную форму. С северной стороны крепости ширина рва по верху составляла около 4,0 м, у плоского дна – около 1,0 метров. Глубина рва находилась в пределах около 3,0 метров. Контрэскарп рва в верхней части имел уклон, близкий к 45⁰, который приблизительно из середины высоты переходил в почти вертикальную стенку. Эскарп рва по всей длине имел относительно пологий уклон по всей площади (около 45⁰), который в нижней части переходил к плоскому дну, а в верхней – к покатой (около 30⁰ относительно горизонта) берме. Гласис перед рвом был довольно широкий и составлял около 4,0-5,0 м при перепаде высоты около 1,0 метра. Общий перепад высот данной линии обороны от дна рва к уровню ведения обстрела составлял приблизительно 4,5-5,5 м, что обеспечивало довольно серьезную преграду для возможного неприятеля.

Первая линия обороны с западной и северной сторон располагалась вплотную ко второй и третьей и только с юга отходила от остальных, образовывая тем самым в верхней части плато южное дворище и превращая городище, таким образом, в двухсекторное.

Вторая линия обороны

Относительно цитадели вторая линия обороны была ее вспомогательным рубежом и из всех сторон на близком расстоянии опоясывала внутреннюю наиболее защищенную часть городища (рис.1). С севера, запада и юга вторая линия обороны была устроена по системе ров – вал и носила, как и первая линия, грунтовой характер и была во многом с ней сходной (рис.5).

Относительно второй линии С.А.Семенов-Зусер отмечает, что сразу за рвом цитадели из южной и западной стороны городище охватывает второй вал, который в местах наилучшей сохранности достигает 3,0 м ширины и 4,0 м высоты. Археологические исследования второго вала на южном его участке (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.55-57) дали такие результаты: высота насыпной земли не превышала 1,0 м, причем на глубине от 0,55 м до 0,90 м шел пласт глины, а дальше находился твердый материковый грунт. По мнению исследователя, данный вал был образован за счет выброшенного из рва грунта, который проходил перед строящейся линией обороны цитадели. На расстоянии 1,70 м от южного среза траншеи, находившегося у кромки рва, исследователем был зафиксирован ряд истлевших кольев, которые проходили вдоль вала. С.А.Семенов-Зусер сделал предположение, что эти колы относятся к XVІІ в, ссылаясь на свидетельства, которые помещены в работах Д.И.Багалея, что слобожане поставили колы в два ряда, образовав в такой способ палисад вокруг городища (Багалей Д.И., 1886, с.62). Отсутствие второго ряда кольев в раскопе исследователь объяснял небольшой его площадью (Семенов-Зусер С.А., 1948, с. 56). Также данный вывод С.А.Семенов-Зусер основывает на нахождении в верхних слоях раскопа четырех фрагментов керамики XVII века и обломка изразца.  Но ниже по уровню в раскопе все же присутствовала салтово-маяцкая керамика. Более широкие раскопочные работы, проведенные В.В.Колодой и Н.В.Черниговой на северном участке данной линии укреплений (Колода В.В., Чернигова Н.В., 1999, с. 8, табл.1; Чернигова Н.В., 1999, с.221, 222, рис.1) хотя и не выявили деревянных конструкций в районе бермы, но наглядно показали эдентичность примененных строительных приемов первой и второй линий обороны. Тем самым доказывается ее раннесредневековое происхождение. Кроме того, как уже говорилось выше, под укрепления XVII в была перестроена первая линия обороны. Поэтому соотнесение данного ряда кольев с конструктивным элементом позднесредневековой крепости нам представляется очень спорным.

С восточной стороны, на участке, выходившем к пойме Северского Донца, ров и вал отсутствовали. Сравнительно с первой линией обороны сооружения второй были приблизительно вдвое меньшими. Ров второй линии на северном участке городища представлял собой довольно незначительный пологий контрэскарп, частично образованный внутренним скатом вала первой линии обороны и более крутой, сравнительно с контрэскарпом, эскарп, который имел уклон, аналогичный соответствующему конструктивному элементу первой линии – около 45⁰. Ширина рва составляла  приблизительно 1,0 м, глубина – около 1,20 метра.

Вал второй линии, как и первой, также состоял из желтой, по-видимому, пропеченной глины. В свою очередь конструкция данной линии обороны, скорее всего, была аналогичной первому защитному рубежу (рис.5). Высота вала с бруствером достигала, по-видимому, 2,50 метров. Исходя из выше изложенного, общий перепад высот второй линии составлял около 3,50 метров. Общая протяжённость рассматриваемого рубежа обороны была примерно вдвое меньше по сравнению с первым.

Общая конструкция грунтового вала и предполагаемых деревянных поддерживающих стенок первой и второй линий обороны имеют наиболее близкие параллели на Ютановском и Поминовском  городищах, где Г.Е.Афанасьев поперечным разрезом выявил подобные по своему профилю сооружения (Афанасьев Г.Е., 1987 , с.97-101, 103, 104).

Третья линия обороны (цитадель)

На расстоянии до 7 м от второй линии обороны была расположена цитадель, образующая третий рубеж Верхнесалтовского городища, в границах которой располагался внутренний двор крепости (рис.1). Цитадель размещалась в части плато, наиболее защищённой рельефом местности. По периметру с трех сторон третья оборонительная линия была также устроена по системе ров – вал. Исключение составляет восточная сторона, обращённая к пойме реки, где оборона была организована по системе эскарп – вал. Эскарп располагался по краю крутого склона и представлял собой продолжение рва третьей линии. Таким образом, используя одновременно защитные свойства местности, искусственно выстроенная оборона цитадели носила замкнутый по периметру характер, что дополнительно призвано было усилить ее обороноспособность. В плане цитадель, хотя и имеет подпрямоугольные углы с южной стороны, всё же значительно отличается от крепостей трапециевидной и квадратной планировки, которые Г.Е.Афанасьев относит к IV типу (1987, с.114-132). Цитадель Верхнесалтовского городища максимально использует рельеф местности. Ее конфигурация диктуется, прежде всего, особенностями топографии. Вследствие этого северо-западный угол цитадели имеет значительное закругление, учитывая топографические особенности на данном участке.

На исследованиях главным образом оборонительных сооружений цитадели были сконцентрированы усилия практически всех археологических экспедиций, работавших на городище. Поэтому наибольшая вскрытая раскопами площадь находится именно на третьей линии обороны.

Согласно измерениям, проведенным А.С.Семеновым-Зусером, общая длина вала третьего рубежа составляла 342,0 метров. На поверхности вала исследователь отмечает встречающиеся крупные камни песчаника и щебень (1948, с.51).

На западном и северном участках данный вал примыкал к двум другим линиям обороны. На середину XX в вал частично распахивался, а его ширина была нестабильной и определялась довольно трудно. Однако сравнительно более широким он был на южном, наиболее уязвимом, участке, где достигал 5,0 м в ширину. Соответственно на западном отрезке – от 3,30 до 4,30 м и на северном – 5,30 метров (Семенов-Зусер А.С., 1948, с.51).

Ров также имел отличительные параметры на разных направлениях. С южной стороны он достигал глубины 1,50 м при ширине, замеренной по дну, 6,30 метров. С западной ров углублялся в направлении с юга на север, и его глубина соответственно изменялась с 1,50 до 4,0 метров. К моменту исследований А.С.Семенова-Зусера эта часть городища уже была частично занята современными постройками и конструкция читалась не везде ясно. На северной стороне городища ров третьей линии обороны отличался незначительными размерами, что объясняется довольно крутыми склонами перед ним и вследствие этого сильными защитными характеристиками природного происхождения (Семенов-Зусер А.С., 1948, с.51).

Археологические раскопки  третьей линии показали, что ров на северном участке городища практически не прослеживается (Колода В.В., Чернигова Н.В., 1999, с.8, табл.1; Чернигова Н.В., 1999, с.221, 222, рис.1). По нашему мнению нельзя исключать перепланировки местности, в результате которых незначительный по размерам ров мог быть спланирован. Его полное отсутствие противоречит принципу построения обороны.

В отличие от северной части третьей оборонительной линии в результате исследований ее южного отрезка была выявлена довольно мощная конструкция рва (рис.6). По данным, приводимым Р.И.Ветштейн, ров третьей линии с южной и западной стороны проходил в непосредственной близости от стен цитадели. Р.И.Ветштейн произвела два разреза рва с южной стороны – на расстояниях 18,0 и 65,0 м западнее юго-восточного угла цитадели. На первом из них были получены следующие характеристики рассматриваемого  элемента фортификации. Его ширина равнялась 10,0 м при глубине 3,0 метров. Верхние части стенок рва были более пологими по сравнению с нижними, которые почти перпендикулярно обрываются ко дну. В итоге ширина рва посредине глубины равнялась 2,0 м, а у дна – около 1,0 метра. На дне конструкции было найдено бревно диаметром 0,30 м, попавшее туда, по предположению исследователя, еще в древности. Выше бревна на 0,50-0,60 м в заполнении рва обнаружены камни различной величины и формы. На месте второго разреза ширина рва составляла 7,0-8,0 м при глубине 3,0 м. Профиль был подобен предыдущему и имел некоторые отклонение параметров, составляющих следующие величины: с глубины 0,70 м пологие стенки рва круто обрывались ко дну, где ширина конструкции составляла 1,50 метров (Ветштейн Р.И., 1961, с.12-14). Таким образом, при общем принципе построения профиля рва с южной стороны цитадели он имел полиметричность.

В системе ров – вал третьей линии обороны следует обратить внимание на небольшой ровик (рис.7), находившийся южнее внутренней каменной облицовки южной стены. Данный ровик, выкопанный в материке, проходил параллельно стене. Его глубина составляла 1,0 м при ширине 0,90-1,0 метр. Конструктив был исследован на протяжении 14,0 метров. На его дне были обнаружены остатки деревянных столбов диаметром 0,17-0,20 м, расположенных на расстоянии друг от друга, составлявшем 0,15-0,20 метра. Промежутки между сохранившимися столбами были заполнены камнями, сохранившимися вдоль стенок котлована. Заполнение ямы в целом характеризуется сероватым гумусированым слоем с примесью камней. Р.И.Ветштейн отождествляет обнаруженный ряд бревен с частоколом сторожевого поста XVII-XVIII веков (Ветштейн Р.И., 1961, с.14). Следует заметить, что прямых доказательств этому утверждению нет. Об этом не говорит и заполнение котлована ровика, так как нет никаких указаний на нахождение в нем позднесредневековых артефактов. В целом данная конструкция связана с общим построением третьей линии обороны на южном отрезке цитадели салтовского времени.

Валы цитадели подвергались исследованиям на всех направлениях. Южный отрезок вала третьей линии обороны был исследован наиболее полно.

В 1947 году С.А.Семенов-Зусер, проводивший исследования южной стороны крепости в 95,0 м от восточного края городища, под тонким слоем поверхностного чернозема выявил остатки оборонительного вала (раскоп Ш). Непосредственно у поверхности залегал толстый слой грунта, перемешанный с песчаниковым щебнем, кусками обожженной глины, угля и стекловидного шлака. На некоторых фрагментах обожженной глины прослеживались отпечатки дерева. Также были найдены остатки деревянного бруса. На глубине 0,20 м в 1,0 м от рва были обнаружены остатки кладки, состоявшей из крупных камней песчаника. С глубины 0,70 м были выявлены еще две кладки: непосредственно у рва и на расстоянии 3,0 м от него. На местах, где кладка не сохранилась, на сырой почве читались отпечатки изъятых камней. Общая ширина конструкции составляла 4,2 метров. Сооружение имело внешнюю и внутреннюю кладки шириной около 0,6 м каждая. Они были углублены в землю на 0,30-0,40 м. В середине выявленного сооружения на более высоком уровне сравнительно с кладками на краях, исследователь отмечал третью каменную кладку шириной около 1,0 метра. Внутренняя забутовка состояла из щебня и глины. С.А.Семенов-Зусер высказывает предположение на сновании сделанных наблюдений во время изучения конструкции, что глина сверху была обожжена метра (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.54, 55; Шрамко Б.А., 1962, с.268, рис.103).

С.А.Семенов-Зусер также исследовал юго-западный угол третьей линии обороны (раскоп "Г"). Утраченный чертеж данного раскопа удалось в общих чертах воспроизвести по зарисовке, сделанной автором раскопок в полевом дневнике (НА МАЭСУ, Ф. № 1. Опись № 1. Архив С.А.Семёнова-Зусера) (рис.8). На данном участке в поверхностном слое, состоящем из чернозема, перемешанного со щебнем, были найдены фрагменты чернолощеной керамики и остатки деревянного столба, находившегося в вертикальном положении. На той же глубине от 0,20 до 0,40 м частой находкой были куски обожженной глины. На глубине 0,40-0,50 м ясно обозначалась каменная кладка из крупных камней песчаника, достигавшими размеров 0,70×0,50 метров. Высоту камней исследователь не указывает. Данная кладка была помещена на песке. В отдельных местах отмечены следы извести. Расширение раскопа в западном и восточном направлениях убедило исследователя в том, что в данном месте находился угол укрепления (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.53).

Довольно широко – на протяжении 70 метров – южный вал цитадели был исследован Р.И.Ветштейн. На большей части раскопанного участка сохранились лишь отдельные камни внутреннего панциря и забутовка. Лишь в юго-восточной краю был выявлен фрагмент вала длиной 24,0 м, в котором сохранились один-два ряда отесанных крупных камней внутреннего панциря с забутовкой. Автор работ отмечает, что  на всем протяжении вскрытого для исследований южного вала внешняя облицовка была полностью изъята. Лишь в отдельных местах следами выемки крупных камней на расстоянии 3,40-3,50 м от внутреннего панциря фиксировался внешний. Таким образом удалось установить, что ширина двухпанцирной конструкции равнялась на этом отрезке 4,0 м, причем на долю внешней облицовки приходилась 0,5-0,6 м от общей ширины (Ветштейн Р.И., 1961, с.5, 6).

Восточный участок представлял собой также двухпанцирную конструкцию общей шириной 3,65 метров. Внешняя облицовка на исследованной площади сохранилась на протяжении до 12,5 метров (рис.10). Она состояла из 24 больших плотно пригнанных камней прямоуголной формы. Несколько аналогичных камней было выявлено в кладке внутреннего панциря. Исследователь фиксирует их размеры как 0,65×0,45 м; 0,50×0,45 м и другие. Толщина этих камней, к сожалению,  автором работ не указана. Кстати, и блоки Маяцкого городища (Дивногорье) исследователь называет плитами (Ветштейн Р.И., 1961, с.19, 20). Поэтому естественно понимать под данным конструктивным элементом все же блоки, как их обычно называют относительно строительного материала Маяцкого городища. Относительно характеристики камня, зафиксированного во внутренней забутовке, то Р.И.Ветштейн отмечает преимущество среди последних рваного камня неправильной формы размерами 0,30×0,25 м; 0,27× 0,20 м и другие. Относительно внутренней забутовки отмечено, что она состояла из пластов глины и камня, которые чередовались и имели общую высоту до 0,50-0,70 метра (Ветштейн Р.И., 1961, с.6, 7).

На северо-западном участке цитадели в 1947 году проводил исследования С.А.Семенов-Зусер. На выбранном для изучения участке визуально фиксировался ров с внутренней стороны вала. Для выяснения природы данного наблюдения исследователь решил произвести на этом месте раскопки. Графические материалы этих работ также отсутствуют в отчетной документации. Поэтому при анализе проведенных работ мы вынуждены пользоваться зарисовками из полевого дневника исследователя (НА МАЭСУ, Ф. № 1. Опись № 1. Архив С.А.Семёнова-Зусера)(рис.9). Во время раскопочных работ прямо с поверхности вала начали попадаться песчаниковые камни размером 0,20-0,35 м и щебень. На глубине 1,15 м от вершины вала мешаный слой камней, чернозема и песка сменился глинистой материковой почвой. Следы каменной кладки указывали на то, что вал находился на месте внутреннего рва и имел ширину до 2,40 метров. По местам наибольшего скопления камней предполагалось, что вал имел панцирные кладки с внутренней и внешней стороны шириной 0,60 м каждая. Пространство между ними было заполнено щебнем (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.51, 52). Таким образом, общая ширина двухпанцирной конструкции составляла, по-видимому, 3,60 метров.

В насыпи вала были обнаружены фрагменты керамики как современной, так и салтовской чернолощеной. На глубине 1,10 м от поверхности вала были обнаружены древесный уголь и кусок спекшейся стекловидной массы (Семенов-Зусер С.А., 1948, с.52).

Наблюдавшаяся в раскопе деконструкция оборонительного сооружения является, скорее всего, свидетельством выборки строительного камня для своих нужд местным населением в недавнем прошлом.

Кочетокской экспедицией 1959-1961 гг на северном отрезке линии обороны цитадели проводились сравнительно небольшие работы, ограничившиеся шурфовкой. Результатом данных работ было выявление отдельных камней оборонительных конструкций и часть сооружения, состоящей из внутреннего панциря и забутовки. Никаких более конкретных данных относительно выявленных конструктивов мы не получаем (Ветштейн Р.И., 1961, с.8).

Наиболее информативными относительно северного участка обороны цитадели являются работы, проведенные В.В.Колодой и Н.В.Черниговой (Колода В.В., Чернигова Н.В., 1999, с. 8, табл.1; Чернигова Н.В., 1999, с.221, 222, рис.1).

Оборонительная конструкция цитадели была обнаружена исследователями на глубине 0,3 м от современной поверхности. Сооружение состояло из забутовки и песчаниковых плит размерами 0,30-0,40×0,50-0,60×0,10 м, расположенных вдоль продольной оси конструкции, как бы разделяя слой забутовки на две равные части шириной по 1,0 м каждая. Забутовка состояла из мелких камней и коричневой глины. Общая ширина конструкции, по наблюдениям исследователей, составляла 4,0 метров.

Исследования западного участка цитадели проводились С.А.Семеновы-Зусером (раскоп И), но о результатах этих работ мы можем судить по приведенному отрывку текста в отчете Р.И.Ветштейн (Ветштейн Р.И., 1961, с.10). Согласно описанию, на черноземе по всей площади вала был уложен слой песчаниковых камней размером 0,20×0,30 м, образующий фундамент конструкции. Поверх данного слоя каменная кладка возвышается тремя рядами: один по центру и два по краям. Забутовка между ними состояла из песчаниковых камней, смешанных с суглинком, черноземом и пережженной глины. Толщина этого слоя камней составляет 0,40 метра. С обеих сторон этот слой камней охватывает обожженная докрасна глина. Сверху под слоем камней залегает слой песка толщиной 0,30-0,40 м и шириной 1,90-2,00 метров. Вся описанная конструкция была перекрыта насыпным слоем из смеси глины, чернозема, песка, песчаниковых камней и щебня. С.А. Семенов-Зусер как автор исследований видит подобие выявленной конструкции на западном участке с южным оборонительным валом (Ветштейн Р.И., 1961, с.10).

Уточнения особенностей построения западного вала цитадели были произведены работами 2002 и 2004 годов (Колода В.В., Крыганов А.В., Михеев В.К., Ряполов В.М., Свистун Г.Е., Тортика А.А., 2004, с.10-17)(рис.11). Размеры исследуемого участка, заложенного вдоль линии обороны, составляли 15,0×2,0 метров. Для исследования оказались доступными лишь внутренняя забутовка обронительного сооружения, а также отдельные незначительные фрагменты практически уничтоженного внутреннего панциря. Зачистка западной стенки раскопа обнажала внутреннюю сторону внутривальной кладки, состоящей из железистого песчаника красно-коричневого и фиолетового цветов. Стратиграфия участка представляется следующей. Верхние 0,15-0,20 м представляли собой дерновой слой с чернозёмным заполнением, имевшим вкрапления каменной крошки. Поверх каменной кладки найдены куски обожжённой до крепости кирпича глины с отпечатками материала растительного происхождения. Среди них можно выделить оттиски как одиночных жердей, колотых плах, прутьев и, возможно, камыша. К тому же, в составе перепеченной глины изредка прослеживались фрагменты впечённой керамической крошки. На отдельных обломках отмечались следы копоти и сильного пережога глиняной массы (до 4 см в глубину фрагмента).

Ниже отчётливо прослеживалось 3 ряда горизонтальной каменной кладки. В одном из исследуемых квадратов отмечен верхний (четвёртый ряд) кладки, который начинался на глубине около 0,20 м от современной поверхности. В целом кладка внешнего панциря состояла из различных по размеру плит, значительная часть которых рассыпалась. В этом случае они представляли собой песчаную сыпучую массу, тем не менее, сохранявшую свою первоначальную форму в уплотнённом прилегающем грунте. Сохранившиеся плиты имели ровные горизонтальные плоскости со следами подтёсывания.  Горизонтальные размеры двух из них составляли 0,65 м, одной – 0,75 метра. Толщина наиболее крупных фрагментов варьировалась от 0,10 до 0,18 метра. Между рядами кладки на всём её протяжении наблюдалось алевролитовое заполнение серого цвета мощностью до 0,03-0,04 метра. Однако необходимо отметить и присутствие здесь прослоек относительно светлого чернозёма.

Нижний же ряд во всех отмеченных квадратах заканчивался на глубине около 0,60 метра. Он размещался на слое чернозёма общей мощностью около 0,30-0,40 м, в котором изредка попадались фракции древесного угля и мелких неопределимых осколков косточек. Слой чернозёма, в свою очередь, располагался на предматерике.

Зачистки торцевой (южной) стенки раскопа (поперечный разрез вала) показали неоднородность его внутреннего заполнения. На глубине около 0,30 м от современной поверхности до глубины около 0,80 м посредине насыпи вала прослеживается довольно обширное углубление с мешаным заполнением – шириной от 1,50 м в верхней части до 1,0 м в нижнем основании. С наружной стороны данной ямы наблюдается прослойка перепечённой глины, прослеживавшейся в верхних стратиграфических слоях западной стенки раскопа.

В целом забутовка исследованной конструкции имела различный характер заполнения. Верхний слой, располагавшийся по обе стороны от ямы в теле оборонительного сооружения, характеризуется значительной полиструктурностью и в этой связи может быть разделён на две части: а). примыкающую к внутреннему панцирю и состоящую из глины и чернозёма, и б). расположенную у внешнего панциря, которая, в свою очередь, состоит из чернозёма и глины, но последняя отличается цветовой гаммой от ранее описанной и происходит, по-видимому, из вырытого перед валом рва.

Нижний слой внутреннего заполнения исследуемого оборонительного сооружения включает в себя смесь глины, песка, мелкого щебня песчаника, древесного угля и фрагментов перепечённой глины. Он располагался непосредственно поверх слоя чернозёма мощностью около 0,30 м с вкраплениями древесного угля и мелких неопределимых косточек. Далее следовал предматерик.

Северный поперечный разрез внутренней забутовки исследуемой конструкции представлял собой верхний слой, состоящий из светлого чернозёма, каменной крошки и перепечённой глины общей мощностью от 0,30 до 0,70 м в направлении тыльной части, под которым располагался несколько более мощный слой (от 0,80 до 0,50 м в направлении внутреннего края конструкции). Он, в свою очередь, состоял из светлого чернозёма, каменной крошки, фрагментов перепечённой глины, золы и нескольких экземпляров рваного камня. В данном слое, как и на южном профиле раскопа, прослеживалась яма шириной около 0,80 м и глубиной от современной поверхности около 0,90 метра. Она имела заполнение в виде чернозёма, каменной крошки, кусков рваного камня, золы и фрагментов салтовского сосуда с орнаментом в виде продольных лощеных линий. Охарактеризованный слой располагался на слое чернозёма мощностью около 0,30 м с вкраплениями древесного угля и мелких неопределимых косточек. Далее следовал предматерик. Ближе к внешней каменной кладке между последними двумя слоями стратиграфии прослеживается прослойка, состоящая из материковой глины.

Восточная стенка раскопа, к сожалению, не позволяет дать чёткое представление о внутреннем панцире оборонительного сооружения, так как он был практически полностью снесён и представлен в стратиграфии незначительными фрагментами песчаника. Верхний стратиграфический слой представляет собой смесь чернозёма, каменной крошки и фракций перепечённой глины и залегает на глубину 0,25 до 1,0 метра. Непосредственно под ним следовал слой, состоящий из чернозёма, каменной крошки, фракций перепечённой глины и сырой материковой глины коричневого цвета. Если в вышерасположенном слое отдельные куски камня изредка имели место, то данная прослойка была насыщена ими в большей степени. К тому же здесь встречались отдельные куски рваного камня до 0,40 м в диаметре. Но, в отличие от вышележащего слоя, здесь почти не встречались крупные фрагменты пропечённой глины. Данные слои располагались на прослойке чернозёма мощностью до 0,30-0,45 м, но, по сравнению с картиной, наблюдавшейся на остальных стратиграфических профилях раскопа, помимо древесного угля и мелких неопределимых косточек, слой включал золу. Далее следовал предматерик.

Ниже оборонительной конструкции была обнаружена яма, по-видимому, от столба устроенного здесь въезда. Ее характеристика приведена выше в связи с вопросом о воротах крепости.

Помимо прочего, в западной и восточной стенках раскопа прослеживается траншея нового времени, прорезающая насквозь средневековый вал в поперечном направлении. Её заполнение представляет собой перекоп материала, из которого состоит тело вала с примесью фрагментов слобожанской керамики. Траншея прорезает каменные кладки на глубину около 1,10 м от современной поверхности при ширине около 0,60 метра.

Подводя итоги исследований третьей линии обороны, можно отметить как установленные ряд особенностей, позволяющих предложить возможный вариант реконструкции (рис.13). Ров, опоясывавший цитадель, отличался полиструктурностью, выражавшуюся в его размерах. Наиболее мощным он был с южной стороны. К северному краю практически не прослеживался. При этом он имел форму, близкую к трапеции с изломом на середине глубины, переходя в почти отвесные стенки и имея плоское дно. Между рвом и валом, по крайней мере, с южной стороны, был устроен частик. Он состоял из деревянных кольев, вкопанных на небольшом расстоянии между собой, препятствующих продвижению противника, но, в то же время, не дающих ему укрытия от обстрела защитников крепости. Вал на всех направлениях имел одну и ту конструкцию. Он состоял из двух поддерживающих насыпь каменных облицовок. Поверх внутреннего мешаного заполнения вала устраивалась каменная вымостка для размещения защитников, перед которой по фронту был сооружен керамический бруствер с опорными деревянными столбами. В пользу наличия такого элемента говорят многочисленные находки обожженной глины поверх конструкции вала при работах С.А.Семенова-Зусера, Р.И.Ветштейн и автора данной статьи.

Заключение

Опираясь на имеющийся материал относительно конструктивных особенностей защитных сооружений цитадели в с. Верхний Салтов, можно сделать вывод, что по своим основным характеристикам рассмотренные фортификации имеют много общих черт с такими северскодонецкими городищами как Мохнач, Короповы Хутора, Чугуевское, Кабаново, Кочеток-I, Волчанское, а также  Красное, которое расположено у истоков реки Тихая Сосна (Свистун Г.Е., 2007а, с.40-58). Вспомогательные линии обороны имеют параллели на городищах Ютановское и Поминово, расположенных в долине реки Оскола (Афанасьев Г.Е., 1987, 97-101, 103, 104).

Подобные керамические брустверы в линии обороны цитадели, которые мы наблюдаем на Верхнесалтовском городище, зафиксированы на ряде других салтовских городищ, расположенных в лесостепной зоне бассейна Северского Донца:  Кочеток-I, Короповы Хутора, Кабаново и Чугуевское. На последнем бруствер был выполнен из близкого по физическим свойствам керамического материала, но сформованного в прямоугольные кирпичи. На городище Короповы Хутора также имелись свои особенности – в качестве строительного материала бруствера были применены аморфные по форме комки пропеченной глины. Но в целом можно отметить сходное решение строительных задач относительно устройства брустверов с использованием в качестве строительного материала глины.

Фортификации Верхнесалтовского городища имеют черты как третьего, так и четвертого типов согласно типологии Г.Е.Афанасьева (1987, с.88-132).  А особенности вспомогательных линий обороны сближают его с городищами второго типа. Заметим, что подобные смешанные характеристики имеют и другие лесостепные северскодонецкие городища (Свистун Г.Е., 2007б, с.403-416).

Литература и архивные материалы

1.        Афанасьев Г.Е., 1987. Население лесостепной зоны бассейна среднего Дона в VIII-X вв. (аланский вариант салтово-маяцкой культуры). Археологические открытия на новостройках. Вып.2. М.

2.        Бабенко В.А., 1907. Древнесалтовские придонецкие окраины Южной России// Труды XII АС. Т.1. М.

3.        Бабенко В.А., 1914. Памятники хозарской культуры на юге России// Труды XV АС. Т.1. М.

4.        Багалей Д.И., 1886. Материалы для истории колонизации и быта окраины Московского государства. Харьков.

5.        Багалей Д.И., Миллер Д.П., 1993. История города Харькова за 250 лет его существования (1655 – 1905). Т.I. Харьков.

6.        Багалій Д.І., 1993. Історія Слобідської України. Харків.

7.        Берг Л.С., 1947. Географические зоны Советского Союза. Москва.

8.        Брайчевская А.Т., 1961. Отчет о раскопках на посаде Салтовского городища в 1959-1961 гг// НА ИА НАН Украины, № 1959 -1961/6в.

9.        Ветштейн Р.И., 1961. Отчёт о раскопках Салтовского городища в 1959-1961 гг// НА ИА НАН Украины, № 1959 -1961/6г.

10.     Винников А.З., Плетнева С.А., 1998. На северных рубежах Хазарского каганата. Маяцкое поселение. Воронеж.

11.     Гречко Д.С., Свистун Г.Є., 2004. Захисні споруди городища біля с. Водяне на Харківщині// АВУ 2002-2003 рр. Київ.

12.     Іченська О.В., 1980. Цитадель Салтівського городища// Археологія. № 34.

13.     Книга Большому Чертежу, 1950. Книга Большому Чертежу. М.-Л.

14.     Колода В.В., 2001. Отчет об археологических исследованиях Средневековой археологической экспедиции ХГПУ им. Г.С. Сковороды в с. Мохнач на Харьковщине// НА ИА НАН Украины, № 1959 -1961/6г.

15.     Колода В.В., Крыганов А.В., Михеев В.К., Ряполов В.М., Свистун Г.Е., Тортика А.А., 2004. Отчёт о работе Средневековой экспедиции Харьковского национального педагогического университета в 2004 г// НА ИА НАН Украины, № 2004/206.

16.     Колода В.В., Чернигова Н.В., 1998. Отчет об археологических раскопках Верхне-Салтовского городища за 1998г.// НА ИА НАН Украины, № 1998/82.

17.     Ляпушкин И.И., 1961. Днепровское лесостепное левобережье в эпоху железа// МИА. № 104.

18.     Макаренко Н.Е., 1906. Отчёт об археологических исследованиях в Харьковской и Воронежской губерниях в 1905 г.// ИАК. Вып.19.

19.     НА МАЭСУ. Ф. № 1. Опись № 1. Архив С.А. Семёнова-Зусера. Полевые описи разных лет. 1947-1948 гг. Верхний Салтов. Ранние.

20.     Мильков Ф.Н., 1950. Лесостепь Русской равнины. М.

21.     Перельман А.И., 1955. Очерки геохимии ландшафта. М.

22.     Плетнёва С.А., 1967. От кочевий к городам (салтово-маяцкая культура)// МИА. № 142.

23.     Плетнёва С.А., 1957. Отчёт к открытому листу № 8 Северо-Донецкого отряда Южно-Русской экспедиции за 1957 г.// НА ИА НАН Украины, № 1957/17.

24.     Плетнёва С.А., 2000. Очерки хазарской археологии. Москва-Иерусалим.

25.     Плетнёва С.А., 1960. Средневековые поселения верховья Северского Донца// КСИИМК. Вып.79.

26.     Свистун Г.Е., Чендев Ю.Г., 2002-2003. Восточный участок обороны Мохначанского городища и его природное окружение в древности// АЛЛУ. №2-№1.

27.     Свистун Г.Є., 2001. Конструктивні особливості салтівської оборонної лінії Мохначанського городища// АЛЛУ. № 2.

28.     Свистун Г.Е., 2007. К вопросу о строительном материале и архитектуре салтовских лесостепных городищ бассейна Северского Донца// Харьковский археологический сборник. Вып.2. Харьков.

29.     Свистун Г.Е., 2007. Строительный материал и типология городищ салтовской лесостепи// Проблеми на прабългарската история и култура. Т. 4-1: Сборник в памет на ст.н.с. I ст.д.и.н. Димитър Ил. Димитров. Доклади от петата международна среща по прабългарска история и археология, Варна, 22-24.04.2004 г. София.

30.     Семёнов-Зусер С.А., 1948. Отчёт о раскопках территории Верхнего Салтова в 1948 г// НА ИА НАН Украины, № 1948/6.

31.     Турлей Г.Ф. , 1936. Полезные ископаемые бассейна р. С. Донец// Геологический очерк бассейна р. Донца. Харьков – Киев.

32.     Чернигова Н.В., 2000. Отчёт об археологических исследованиях Верхнесалтовского городища// НА ИА НАН Украины, № 2000/107.

33.     Чернигова Н.В., 2001. Отчет об археологических исследованиях цитадели Верхнесалтовского городища в 2001 г// НА ИА НАН Украины, № 2001/87.

34.     Чернігова Н.В., 1999. Звіт про археологічні розкопки Верхньо-Салтівського городища в 1999 р// НА ИА НАН Украины, № 1999/17.

35.     Чернигова Н.В., 1999. Исследование Верхнесалтовского городища в 1997-1998 гг// Древности – 1997-1998. Харьковский историко-археологический ежегодник.

36.     Шрамко Б.А., 1962. Древности Северского Донца. Харьков.

 

Свистун Геннадий Евгеньевич (Украина. Чугуев Харьковской области)

Фортификация городища Верхний Салтов

Фортификации раннесредневекового городища Верхний Салтов представляли собой эшелонированную систему обороны. Воздвигнутые укрепления сочетали в своих конструкциях традиционные строительные навыки салтовского населения в сочетании с приёмами, выработанными за время проживания в долине Северского Донца. Наблюдаемый синтез традиционных приёмов и новаторских подходов при строительстве укреплений Верхнесалтовской крепости был продиктован доступным строительным материалом и задачами построения обороны, которые необходимо было решать ввиду приёмов ведения боевых действий ожидаемого противника. В результате внешние линии укреплений городища были сооружены по принципу ров-вал и в качестве основного строительного материала использовались грунт и дерево. Наиболее укреплённая часть крепости представляла собой цитадель, оборонительные сооружения которой были воздвигнуты с использованием камня, но, тем не менее, носили тот же характер построения – ров-вал.

К тому же крепость характеризовалась отсутствием башен, что не позволяло обеспечить фланкирующий обстрел вдоль рубежей обороны. Эта особенность, в частности, позволяет сделать вывод о возможном назначении крепости. Она, скорее всего, была предназначена для контроля переправы через водный рубеж и служила убежищем для населения расположенных в непосредственной близости открытых поселений в случае нападения враждебных отрядов кочевников.

В работе предлагается возможный вариант реконструкции оборонительных сооружений городища Верхний Салтов.

Svistun Gennadiy Evgenievich (Ukraine. Chuguiev, Kharkov province)

 

The fortifications of hill-fort Verkhniy Saltov

The fortifications of early Middle age's hill-fort Verkhniy Saltov presented the echeloned system of the defence. In their own design the erected fortifications combined traditional building skills of Saltov population with the methods worked out during the time of the residence in the valley of Severskiy Donets.The observed syntheses of traditional methods and innovated approaches during the building of fortifying of Verkhnesaltovskiy fortress was dictated by available building materials and the problems of the building of the defence which were necessary to solve because of the methods which need the conducting of expected enemy's battle actions. As a result the external lines of hill-fort's fortifying were built according to the principle trench-gross, soil and tree war used as the main building material. The most consolidating part of the fortress was the citadel. Its defensive buildings were made of stone, but however they were the same nature of the building: a trench-gross.

In addition the fortress was characterized by the absence of towers. It didn't allow to provide the flanking fire along the borders of the defiance. This feature allows to draw a conclusion about the possible purpose of the fortress. Most likely it was intended for checking of the crossing trough water border and it served as a refuge for the people who lived not far from the opening settlings in a case of nomad hostile detachments.

In the work the possible variant how to reconstruct the defensive building of hill-fort Verkhniy Saltov is offered.  

Перечень иллюстраций

1.        План городища Верхний Салтов.

2.        План цитадели городища Верхний Салтов, составленный В.А.Бабенко.

3.        План и профиль городища Верхний Салтов с прилегающей местностью 1947 года.

4.        Карта салтово-маяцких лесостепных городищ.

5.        Разрез линий обороны на северном участке городища Верхний Салтов.

6.        Разрез линии обороны на южном участке цитадели городища Верхний Салтова.

7.        Планиграфия ровика с деревянными столбами на южном участке обороны цитадели городища Верхний Салтов.

8.        Раскоп "Г" на городище Верхний Салтов по зарисовке С.А.Семенова-Зусера.

9.        Раскоп "В₁-47" на городище Верхний Салтов по зарисовке С.А.Семенова-Зусера.

10.     Планиграфия восточного участка цитадели городища Верхний Салтов.

11.     Продольный разрез западной линии обороны цитадели городища Верхний Салтов.

12.     Разрез вала и рва на посаде городища Верхний Салтов.

13.     Реконструкция оборонительных сооружений на северном участке городища Верхний Салтов.

 

1.             The Plan of hill-fort Verkhniy Saltov.

2.             The Plan to citadels of hill-fort Verkhniy Saltov, made V.A.BABENKO.

3.             The Plan and profile of hill-fort Verkhniy Saltov with adjoining terrain 1947.

4.             The Card of saltovo-mayatskaya timber and steepe hill-forts.

5.             The defence line Cut on north area of hill-fort Verkhniy Saltov.

6.             The Cut to lines of the defence on south area of the citadels of hill-fort Verkhniy Saltov.

7.             Planigrafiya trench with wooden pole on south area of the defence to citadels of hill-fort

Verkhniy Saltov.

8.             Raskop "Г" on of hill-fort Verkhniy Saltov on drawing S.A.SEMENOV-ZUSER.

9.             Raskop " В₁-47" on of hill-fort Verkhniy Saltov on drawing S.A.SEMENOV-ZUSER.

10.           Planigrafiya east area to citadels of hill-fort Verkhniy Saltov.

11.           The Longitudal cut to west line of the defence to citadels of hill-fort Verkhniy Saltov.

12.           The Cut of the gross and trench on suburb of hill-fort Verkhniy Saltov.

13.           The Reconstruction of the defensive buildings on north area of hill-fort Verkhniy Saltov.

 Список сокращений:

АС – Археологический съезд

АВУ – Археологічні відкриття в Україні. Киев.

НА ИА НАН – Научный архив Института археологи Национальной академии наук. Еиев.

АЛЛУ – Археологічний літопис лівобережної України. Полтава.

ХГПУ – Харьковский государственный педагогический университет

МИА – Материалы и исследования по археологии СССР. Москва-Ленинград.

КСИИМК – Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР

НА МАЭСУ – Научный архив музея археологии и этнографии Слобожанской Украины. Харьков.

ИАК – Известия археологической комиссии. Санкт-Петербург.

Рис.1 План городища Верхний Салтов

Рис.2 План цитадели городища Верхний Салтов, составленный В.А.Бабенко

Рис.3 План и профиль городища Верхний Салтов с прилегающей местностью 1947 года

Рис.4 Разрез линий обороны на северном участке городища Верхний Салтов

Рис. 5 Разрез линий обороны на северном участке городища Верхний Салтов

Рис.6  Разрез линии обороны на южном участке цитадели городища Верхний Салтова

Рис.7 Планиграфия ровика с деревянными столбами на южном участке обороны цитадели городища Верхний Салтов

Рис.8 Раскоп "Г" на городище Верхний Салтов по зарисовке С.А.Семенова-Зусера

Рис.9 Раскоп "В1-47" на городище Верхний Салтов по зарисовке С.А.Семенова-Зусера

Рис.10 Планиграфия восточного участка цитадели городища Верхний Салтов

Рис.11 Продольный разрез западной линии обороны цитадели городища Верхний Салтов

Рис.12 Разрез вала и рва на посаде городища Верхний Салтов

Рис.13 Реконструкция оборонительных сооружений на северном участке городища Верхний Салтов